История одного апокалипсиса. Памятка о Непомнящем

20 апреля 2007 года не стало Александра Непомнящего. Уже более шести лет назад, хоть и кажется, что с того времени изменилось не так уж много. Как бы то ни было, фигура значимая. Дебютный альбом Непомнящего датируется 1994 годом — где-то в это время выходят ранние записи «Адаптации», «Красных звезд», «Соломенных енотов», что дает возможность видеть его частью соответствующей тенденции или сцены (пусть даже условно — каждый из этих проектов весьма индивидуален, чтобы загрести их одной расческой). Опять же, не обойтись без упоминания Игоря «Егора» Летова, который повлиял если не на всех, то на большинство ее участников. Иногда Непомнящий цитировал его песни — «все меньше льда, и майор будет с нами». Впрочем, кроме Игоря Фёдоровича и Янки, ему помогали найти слова множество других авторов, включая Достоевского, Высоцкого, Набокова, Сартра, Кафку и даже Александра «хвалят все, а мало кто читал после школы» Пушкина. Если присмотреться, типовой набор для советских интеллигентов. Возможно, дело как раз в том, что он чуть-чуть опоздал и не смог загореться в восьмидесятых — момент, когда традиционализм и христианство можно было сочетать с ненавистью к «майору» и институту государства, не опасаясь, что склонный до обобщений народ истолкует тебя неправильно.

Для начала, придется оговориться. То, что я пишу о человеке, творчество которого достойно обзора, вовсе НЕ значит, что я автоматически поддерживаю его политические идеи. Мало того, если меня спросят, под чьими знаменами я готов пафосно умереть, отвечу просто — не знаю. Пока не знаю. Недостаточно информации. Когда-нибудь обязательно подтянусь — обложусь сотней книг самого разного свойства и выдам единственно правильный ответ. А сейчас, могу сказать лишь то, что любая идея, красиво выглядящая на бумаге и обещающая рай, может дать обратный результат лишь по одной причине — ее авторы не учли психофизиологические (то есть, прошитые в самом теле и не искореняемые разговорами) особенности homo sapiens, в том числе: а) все разные по психологическим типам (в широком смысле — я не имею ввиду диванные типологии из числа антинаучного мракобесия, хоть даже они могут показать, насколько люди отличаются друг от друга), поэтому и картина идеального мира у разных лиц всегда (!) будет разной, и нужно как-то с этим мириться б) инстинкты, оставшиеся с обезьяньего прошлого, никуда не ушли, включая желание доминировать над всеми, доказывая высокий ранг (включая случаи, когда аппетит приходит во время еды — власть развращает).

Акустическая гитара и голос — вот набор инструментов для большинства альбомов Непомнящего (только на «Полюсе» и в бутлеге «Зерно» гитара расплывается лоу-файной электрической кашицей, плюс есть полноценные электрические кооперации с проектом «Кранты»). Так и хочется написать, что его творчество больше «от ума», чем от неприкрытых эмоций (что не совсем так, о содержании и лирическом герое поговорим ниже), и это — фактор, отличающий его от электро-агрессивных коллег по сцене. И правда — создается атмосфера не взрослости (с его-то знаменитыми перегибами), но детской умудренности, когда ребенок с ясельных лет держится вдали от сверстников, ведет себя тихо и часто задумывается о таких вещах как вселенская большая любовь, богоискательство и свое место в вечности. Конечно, так можно сказать о многих андеграундных (и не только) творцах, но для Непомнящего этот мотив стал основным. Не мог он забыться в плясовом бунте, кидаясь апельсинами в столовой, кокая лампочки в туалетах, весело рифмуя маты с революционной романтикой. Даже сами-знаете-кто и в стену головой бил, и всех на три буквы посылал, а вот Александр… Изредка пытался, хоть и не всегда убедительно. Хотя, одна из таких попыток запомнилась на всю жизнь, породив — как обычно! — самую легкомысленную и нетипичную для него песню, ставшую чуть ли не известнее автора — даже ее название сообщить не имею права, по двести восемьдесят второй причине. Ее многие полюбили, особенно один мой знакомый, большой фанат японской анимации, цветастых видеоигр и группы «Ария» — кидал ее всем и смотрел реакцию. А кто не полюбил — составил первую волну отвернувшихся от автора, «человеконенавистника» и вообще «Чикатило с гитарой». Хотя, аномально там даже не то, что лирический герой призывает делать с «плохими» американцами (здесь как-то понятно, что имеются ввиду не живые люди, а некий медиа-образ), а то, куда определяет «хороших». Не буду углубляться в ее анализ, тема больная и скандальная — скажу только, что, по замыслу автора, никакого разжигания не планировалось. Он думал, все поймут, что это, как стало модно говорить через десяток лет, троллинг. Но что вышло, то вышло — такие редкие, но «меткие» перегибы (что от греха таить, они есть и на «Поражении») стали трагикомичными граблями на пути к его творчеству.

Мы забываем, что тогда «социалка» и «политика» в песнях воспринималась иначе — по крайней мере, на соответствующей сцене. Если называть вещи своими именами, в головах царил бардак из стереотипов. Компьютеры и сетевое общение — представляете? — тоже были далеко не у всех, с вытекающими минусами и плюсами (включая возможность пообщаться с жителями других стран лично или взглянуть на отрицательные примеры со стороны). К тому же, ощущение некой панковской вседозволенности — «слов в песнях было много и, по законам экономики, их курс был невысок». Самое важное — под влиянием Игоря «Егора» Летова, все искренне верили, что их политические призывы — это нечто аморфно-метафорическое, что никогда и никем не будет восприниматься буквально. Стоит ли говорить, что все получилось наоборот.

При жизни Непомнящего как только ни называли — кто-то писал о нем как об ультра-левом, другие — как о фашисте, и это одновременно. Вторые кричали громче, но он не соглашался с этой характеристикой. Видел себя как нечто обратное — мол, любая культура может быть понята. Люди не делятся на просвещенных и дикарей, это — выдумка завоевателей-колонистов. Нетолерантен не он — нетолерантна современность, которая все бетонирует и подводит под единый стандарт.

Мне довелось одно время посмотреть массу видеофильмов, сделанных в Америке. … …про Китай, про Тибет, про Индию. Везде ощущение, что WASP (белый 100-процентный американец), миссионер, приехал к очередным дикарям. США — центр мира и светоч правды, а если где-то «дикарские народы», с точки зрения «светоча правды» что-то там нарушают, не грех и бомбы покидать.
(из интервью Марине Куклевой, «Рабочий край», 18.06.99, а точнее — из книги «Рок-поэзия Александра Непомнящего: исследования и материалы»)

Если, все-таки, Москва до сих пор третий Рим,
То не может быть Москва лишь для москвичей.
(из песни «Китеж»)

С одной стороны, он ненавидел «майора» (изначально, образ из песен Егора Летова — в честь майора КГБ, который вел его дело — олицетворяет то ли насилие со стороны власти, то ли глобальную зашоренность без шансов на понимание ближнего), проходился по нему в песнях и даже указывал на это, когда вставал вопрос его политической направленности. С другой — все же, трепетно относился к такому понятию как традиция. Создается впечатление, что его утопией, личным недостижимым раем был мир, где представители разных традиций уживаются — нет института власти и нет войн, только взаимопонимание, что единого пути нет. Сам Непомнящий был патлатым автостопщиком, не склонным к насилию. Можно сколько угодно рассуждать, насколько его взгляды были наивны, и выжил бы при жесткой традиции он сам, но… но мы не на митинге. Не удивлюсь, если он искренне полагал, что художник в своем придуманном мире должен все доводить до максимума — как предупреждение для реальности.

А еще, складывается впечатление, что Непомнящий — или, по крайней мере, его лирический герой — находился в состоянии войны-против-всех. Его мерки — во многом, сияющие идеализмом — стали прокрустовым ложем для реальности. Вернее, для него самого — ведь реальность всегда сильней, а победителей не судят. Впрочем, об этом мы поговорим ниже, когда станем разбирать песни.

В первую очередь, Александр был живым человеком. Живым человеком, который реагировал на все так, как дети неожиданно узнают, что существуют плохие люди. И красочно сочинял об этом. Если хотите, можете воспринимать его опусы не как призывы «за» что-то, а как «против» — наверняка, это будет противоречить авторской воле, но что делать, если единомышленников проще найти в критике. Или — что универсально! — как его личный апокалипсис. Помните это — «покончить с собой, уничтожив весь мир»? Есть мнение, что мир — это не что-то сугубо внешнее, наше восприятие окрашивает его, делая стаканы наполовину пустыми или полными, замечая весеннюю листву или грязь. И сколько людей, столько и миров. В мире Александра Непомнящего была война. Не та, на которой убивают, но та, где выдирают крылья, оставляя в золотых клетках. Он точно чувствовал себя кем-то чужим — вроде кошки, окруженной стаей собак. Представьте это состояние на полминуты — уже готовы перегореть? Но противовесом стало христианство — не именно РПЦ, которую он сам критиковал в песне «Разговор с небослужителем» («Ты устроился иль служишь?»), но сама идея, что высшие силы существуют, и он не одинок с ними. И, конечно, есть любовь — сила, которая победит.

Но, кстати, к вопросу о так называемом «сибирском панке» — вот это состояние надрывного пути к свету, с «победой падших» и очищением страданиями было у Егора Летова одним из ключевых. И не только у него, но и у Янки и Манагера с его «Песней гвоздя». И так случилось, что именно Непомнящий оказался к этому ближе всех — не музыкально (никаких экспериментов со звуком), не текстово, не — упаси, наука! — идейно, а именно на уровне ощущений. С другой стороны, если «война» Летова и раннего Манагера была абстрактной («Лунный переворот», лучше не скажешь — революция на луне, за весь альбом никакой конкретики), Непомнящий сделал ее более определенной, надписав пластилиновых солдатиков. Тем не менее, если кто-то захочет классифицировать его песни как продолжение «того самого, что было в ГрОб-студии», я не против. Не в пример другой группе, которой ярлык «сибирский панк» — его, почему-то, усердно лепят, вспоминая ее в одной обойме с ГО — стал как камень на шею. Ведь аудитория, привыкшая к Летову и Непомнящему, ожидала еще одно самораспятие, прорыв к солнцу через застелившие глаза слезы, а получила иронический мультфильм, где никто ни с кем не борется, мир пронизан чудесами, а лирический герой успевает думать о животе. Итого, она куда менее известна, чем заслуживает, но о ней как-нибудь в другой раз.