Тише пчöл (pre-Палево): «Кровь с проливными дождями» (1995) и «Снежная мельница» (1996)

Творчество Олега Суркова обретает все больше и больше почитателей. Диск «Шаровары Вячеслава» выглядит как переломный момент — мол, «сейчас мы покажем вам ”Палево” с человеческим лицом». Интересно было бы вернуться к корням — посмотреть, с чего начиналось?

«Кровь с проливными дождями» (1995) и «Снежная мельница» (1996) — в первую очередь, произведения целостные. Это не сборники, не обрывки импровизаций на случайные темы, а концептуально самодостаточные явления. Единственный инструмент — акустическая гитара, что, с одной стороны, простовато, но с другой — воспринимается неподготовленными слушателями лучше, чем плохо записанное «электричество», где все может хрипеть-скрипеть. Как следствие, для ознакомления с ранним Сурковым я бы советовал именно эти записи. Кстати, официально, они принадлежат не «Палеву», а группе «Тише пчöл» — так назывался проект Олега раньше.

И да — признаюсь честно, я не в курсе, чем «Тише пчöл» отличается от «Палева». В смысле, зачем понадобилась новая вывеска. И там, и там, лидер — Олег Сурков. И там, и там — импровизация и попытки балансировать между игрой фантазии и безумием. Дело не в звуке — долгое время «Палево» тоже было сугубо акустическим проектом. И не в гуглимости — мягко говоря, «Палево» оказалось в Интернете не сразу. Впрочем, Олег, вообще, не любил привязываться к названиям — какое-то время чуть ли не каждый новый альбом выходил от лица якобы нового коллектива. Так что, такие «группы» как «Незверьё», «Красная белка», «НЕдвижата и Княже» — по большому счету, все то же «Палево».

Образно говоря, Олег пишет в жанре сказки. Сказке не нужны герои с противоречивым характером, ей нужны универсальные символы, ярлыки, если хотите — архетипы. Мрак а-ля ГрОб-студия (Сурков не только не скрывает, но даже просил указать, что вдохновлялся ее работами) — еще какой символ, даже хорошо узнаваемый. Наивное повествование, напоминающее рассказы из детских журналов — тоже. Моменты, придающие этим альбомам особый шарм — когда «Тише пчöл» смахивает на «нормальную» группу, но только если не разбирать тексты под микроскопом. Даже условная «нормальность» — такой ярлык, и Олег с ним играется — маячит им перед лицом слушателя, а потом — резко убирает.

Альбомы не зря рецензируются в пределах одной статьи. Где-то они похожи как близнецы, где-то — зеркально разные. «Кровь с проливными дождями» безумие почти не скрывает. «Снежная мельница» более изящна — если не вслушиваться, «просто альбом». Но, при попытке анализировать лирику, она начинает рушиться. Как вам такое, например?

Нынче гиблого места с огнем не найдешь,
Разве, только убрать из-под ног полынью.
А на что променял ты паскудную ложь?
А сумеешь ли выжить на скользком краю?

Если что, полынья — место на замерзшем водоеме, где лед отсутствует. «Убрать» отсутствие чего-либо — предложение, как минимум, смелое. Да и как ее можно убирать «из-под ног», если стоять на ней физически невозможно? Конечно, эти строчки можно трактовать как предложение заморозить воду, чтоб по ней можно было ступать ногами, но почему тогда место должно стать гиблым? Что за «паскудная ложь», в песне тоже не объясняется. Но, при некритическом восприятии, песня кажется логичной и связной — в этом и состоит фирменный подвох данных альбомов.

Или «Я хочу быть Гойко Митичем!» — повторяется на все лады в одном из припевов. Могу ошибаться (мало ли, голову Суркова посещали и такие желания), но звучание этой фразы гораздо важнее ее смысла. В этом есть нечто от восточных практик, так что не будет ошибкой смотреть на лирику «Тише пчöл» как на мантры или коаны.

«Снежная мельница» выдержана в условно-печальной интонации. Кое-где — грустное любование природой («Бабье лето»), кое-где — страшилки («Собирала трупы»), но барабанный позитив ни разу не вклинивается. Кто-то найдет этот альбом красивым. Это — поэтизация зимней усталости, когда то вода, то сугробы, а небо неестественно-серое, словно заштрихованное.

За окном метель гудит,
Шелестит ветвей солома,
С девяти до девяти
От метели прячусь дома.
Так живу и жду весны,
Терпеливо и неброско,
Но ко мне стремятся сны
Вверх по лестнице из воска.

Отдельные песни выделить трудно — они все примерно на одном уровне. Концертными хитами стали бы, наверное, «Аист», «Непохожий» и «Шатры». «Аист» — кошмарный сон из детства, фантасмагория о полете над выжженными деревнями. «Дети радуются, хоть и причитают без конца, из январской снежной плоти лепят мамку и отца». Страшилка «Шатры» пусть и не блещет оригинальностью лирики (о клоунах-убийцах), но так и напрашивается ее электрическая версия в стиле песни ГО «Извне» — расплывчато-грязноватая, как тающий снег.

Что заглавная, что «Знаешь…», что «Вспомнить метель», что «Снег собрался» — все мрачно-серьезные. Здесь и «срезанных подснежников глаза», и «так и крутится мир справа налево — от снегов до дождей целая вечность». Героико-оптимистический «Путь в сугробах» — концовка, во время которой можно вздохнуть свободнее. Иной автор назвал бы ее чем-то вроде своего манифеста и бережно исполнял на каждом концерте.

Кстати, тогда, в 1996, альбом так и не вышел — Олег собрал его по разным кассетам уже в нулевые, когда начал покорять Интернет. По сути, он даже не дописан — часть песен здесь в виде черновиков. Страшно, что он мог не появиться? Для успокоения, есть два бонус-трека — попытки электрической записи, очень грязные, для любителей, когда все шумит и чавкает. История алкоголика Васи под House of The Rising Sun больше подошла бы для «ДК» — очень уж она выделяется из возвышенно-поэтических грез Суркова, хоть, возможно, на это и был расчет.

«Кровь с проливными дождями» — не такой монолитный, но потому и более разнообразный альбом. Он как контрастный душ — то мрак, то чуть ли не сборник детских песен, то снова мрак.

Первый трек — рассказ, нечто такое мы могли читать в «Веселых картинках» и «Мурзилке». Хотя, главный персонаж уже вырос и бреется, а к нему в гости заходят гадкие тараканы, которых вряд ли бы пустили в детский журнал. Такой он, лирический герой — взрослый ребенок. Стихи и рассказы чередуются с песнями весь альбом, но не удивляйтесь, если невинная зарисовка про ёжика окончится выводом: «Так и не заснул, так и не повесился».

Габов, Крыков, Глеб Гуридыш, Аксипинтр Кукей — альбом полон фантастических персонажей со звучными именами. Глеб Гуридыш — например, трикстер. Как в бредовом сне, он вытворяет абсурдные, не поддающиеся описанию вещи («”Глеб Гуридыш, вы моряк?” — удивились осы»), но всем ясно, что за этим стоит какая-то хитрость. Сюжет, оборвавшийся его трагической смертью, тянет на краткий пересказ эпической саги. Зато Аксипинтр Кукей — повелитель фей. «Да кабы я был похож на меня, то отдал бы смерть за кусок серебра!» — кричит он. Снова ничего не понятно, но будто смутно знакомо — это другой ярлык, образ владыки, которому не сидится на месте в поисках мудрости (падает с небес, но, все равно, желает «понять причину нутра, кручину добра»). Габов — персонаж одноименного рассказа, автор путевых заметок, собравшийся «через горы плыть в божественный Китай» и навсегда исчезнувший, не доплыв до цели четыре метра. Все вместе — коллаж из архетипов, о котором я писал выше.

«Тосковать по родине» — такая же игра с ярлыком, перечислены все штампы — и «слякоть-кума», и зима, и водка, и птицы в небе. Интересно, кто-нибудь примет ее за чистую монету? «Белоруссия» — самый трудный для неподготовленного слушателя трек, вот уж где видна преемственность от ГрОб-студии и ее фирменного мрака, как на альбоме «Веселящий газ». Может, кто-то сочтет песню кощунственной, но она не о войне, а о том, как она отразилась в воспаленном сознании уже не советских школьников. Зато «Арзамас-16» открывает двери в пост-апокалипсис — написано по детским воспоминаниям об овраге со строительным мусором. Олег с друзьями многократно посещал это место, но каждый раз все было по-новому — оно изменялось, как Зона у Стругацких в «Пикнике на обочине». Осталось добавить, что альбом приправлен знойными «Пока течет ручей» и «Зимний путь» (вторая — любимая у Суркова), а так же — что не хочу знать, основан ли рассказ «В полусне, на трамвае…» на реальных событиях.

А лучший трек — «Наблюдения одного матроса». Целая притча — то ли в стиле мистификаций Курехина и БГ, то ли самого Хармса. Можно долго фантазировать о ее звучании в электричестве — мне представляется вариант со скрипами половиц и тиканьем часов, как в доме с призраками.

Мое мнение? Альбомы нужные. Да, это обычная акустика, но в этой простоте есть собственная, аскетичная эстетика. Крепкий набор хитов и безудержное воображение Суркова. Повторюсь, но альбомы целостные и звучат именно как альбомы, а не как наборы случайных импровизаций, и это — их главное отличие от другого раннего творчества. И, кстати, об импровизациях — вы же помните, что Олег сочиняет именно так? Не вынашивает, не мучается, не борется за идеологию, не выкапывает сакральные истины, а просто берет гитару и творит. В итоге — много запоминающихся песен, но без килограммов сломанных о мир копий.

Борис Усов, лидер группы «Соломенные еноты», комментировал: «Сурков, у тебя все песни про погоду». Говорить о погоде — значит говорить о ни о чем, вот и Олег обнажает пустоту, стоящую за нагромождением ярлыков. И в этом нет разочарования, обиды или цинизма — он восторжен как ребенок, для которого все в новинку. Картина после напряженного дня — игрушки сломаны, а посреди детской сидит задумчивый медвежонок.

Скачать альбомы можно на официальном сайте группы «Палево»