Отчет с фестиваля SKIF-17

SKIF (Sergey Kuryokhin International Festival) — одно из главнейших музыкальных событий в России. Не только он, но и его младшие братья — другие фестивали, проводимые «Центром современного искусства имени Сергея Курехина». Об одном из них, прошлогодней Этно-механике, я уже писал.

Тут бы напомнить, что организаторы не смотрят на коммерческий потенциал музыки и, тем более, не думают, что она должна прямо на месте, без подготовки, доставлять удовольствие, но… это же и так очевидно? Сами понимаете, здесь не нулевые — времена калибанства, хочется верить, уже проходят, и «мне непривычно» с «объективно плохо» путают все реже и реже. Надеюсь, справедливо и обратное — все меньше людей считают себя пупками земли на том основании, что слушают нечто особое. Во многом, из-за того, что рамки особенности пошатнулись — история не раз показывала, что известность — вещь относительная, и если под группу нельзя весело скакать, размахивая початой бутылкой пива, это еще не значит, что она не может быть принята. Итого, подход SKIF’а с его разнообразием жанров, с познавательно-ознакомительной (а не чисто-развлекательной) функцией — не геройско-подвижнический и не фрический, но… всего-навсего, адекватный. В 2013 это кого-то еще может шокировать?

Так как наш сайт посвящен именно отечественной сцене, с нее и начнем. Большинство российских проектов выступало на втором этаже — на дополнительной сцене, в менее официальной обстановке. Кроме двух исключений, с них и начнем.

Павел Довгаль — один из немногих участников, которого мне так и не удалось послушать. Он закрывал первый день фестиваля, выступая в четыре часа утра (это по официальному расписанию) — к сожалению, были причины уйти раньше. Это — яркая личность, описывающая собственное творчество целым ворохом тегов — и глитч, и техно, и фолктроника. В записи оно, и правда, разнообразно — от симпатичных разряженных похрустываний до обволакивающих стен.

The Shapka, в свою очередь, закрывали второй и последний день. В буклете фестиваля их творчество описывается словом «юродство». Оно и заметно — участники дергаются марионетками и выглядят как старые покалеченные временем советские игрушки. А может, их эстетика вдохновлялась «крутыми фотками» из Вконтакте — знаете, такими наивными, с коврами и дешевыми компьютерными эффектами. Гнетущая музыка и безумные тексты — все органично. Что же, у группы есть свое лицо, и она, определенно, найдет (если уже не нашла) собственную аудиторию.

 

Еще один наш электронный проект — Analog Sound. Мне удалось пообщаться с музыкантами лично, и они объяснили свое творчество так:

“С помощью наших музыкальных средств, мы пытаемся представить, что может быть в будущем, с развитием новейших современных технологий. Нам кажется, будущее за нано-тенденциями. За минимализмом. К этому мы постепенно идем в музыке, чтобы эта идея стала осязаема для нас и тех, кто услышит это. Помимо технологического мира, интересно заглянуть и в биологический микромир. Например, в одном произведении мы пытались рассмотреть, музыкально и визуально, микроэлементы огромного мира, скрытого от нас на первый взгляд. А в другом видео изображены лица микробов. Мы словно заглядываем в лицо того самого микромира. Технологический наномир и биологический микромир объединен в нашем творчестве общей темой минимализма. Об этом мы хотим поразмыслить в грядущем новом альбоме, для которого пока идет написание материала”.

Здесь электронные проекты заканчиваются — прочие отечественные группы так или иначе пользовались гитарами. Уместно напомнить, что это норма, когда живой звук явно отличается от того, что может быть представлено в студийных альбомах. Особенно на сборных концертах, где нет ни времени, ни возможности заниматься тонкой настройкой техники. Только после знакомства со студийными записями участников стало ясно, насколько по-разному они видят роль своих инструментов.

Группе Air Canada довелось выступить самой первой — можно сказать, открыть фестиваль. Дать установку отбросить лишние мысли и просто следить за музыкой. А я все думал — это импровизация или нет? Вернувшись домой и почитав о ней подробнее, узнал, что ответ где-то посередине. С одной стороны, группа вдохновлялась фри-джазом, что повлияло на музыкальную структуру, с другой — говорится о подготовленной программе из двенадцати композиций, из чего можно сделать вывод, что они были сочинены и отрепетированы.

Сильная черта Shortparis — энергия вокалиста. Как бы то ни было, эта команда расшевелила аудиторию. Зрители прекратили изображать статуи философов и вспомнили, что они на концерте — стали пританцовывать, махать руками, визжать. Не думаю, что их так завели музыкальные или поэтические аллюзии (которые здесь вполне могут быть), просто это — еще одно напоминание, что грамотно подать материал (в том числе, на уровне актерской игры) — такая же задача, как сочинить его и разучить свою партию.

Sonic Death, в некотором смысле, очаровательны. Хоть и наивны — упоминания о телесном низе — это как-то… ретроградно? То есть, не представляю, кого бы этим можно было шокировать в наше время. Живьем они мне показались мрачнее, чем позже — на любительских записях с фестиваля. Однако, еще любопытней их студийное творчество — они знают, как правильно сводить грязь, чтоб она выглядела как художественный прием.

Velvet Breasts — шугейз. Они, действительно, выдали симпатичный гитарный звук, но слов в песнях слышно не было. Хотя, может, это и специально — мол, лучше на музыку внимание обратить, а рот открываем для традиции. Это выступление было записано — коряво и грязно, адекватно эстетике коллектива. В том числе, его можно найти на официальной страничке группы Вконтакте.

На этом русские группы заканчиваются. Остается добавить, что вторая сцена, хоть и не страдает официозом, имеет серьезное преимущество, кроме чайной с пирожками и зажженной ароматической свечки — аж несколько экранов, на которые проецируется изображение. На первой сцене экран тоже есть, но только один-единственный, а здесь — по всей стене. И создается, что ли, эффект присутствия. А кадры там были, зачастую, очень психоделические.

Говоря о зарубежных командах, перво-наперво вспоминается NOHOME. Проект Каспара Брётцманна — сына великого импровизационного музыканта Питера Брётцманна. Можно искать какие угодно теги, но это — прежде всего, гитарный дроун. И живьем он звучит иначе, чем на любой записи. Почти осязаемая фактура, которая, при всей готовности публики к экспериментам и чужим странностям, успела ее шокировать и временно загнать на второй этаж. Только представьте — весь сет, без перерыва, музыканты инфернально гудят. Когда вышла следующая группа — являющаяся дроуном официально, по описанию в программке — эффект был уже не таким.

Премию «За стабильность!» получает Chelsea Wolfe. К сожалению или счастью, формула «мрачная девушка + гитара» (особенно первая, акустическая часть выступления) будет иметь спрос во все времена (я вот сейчас посылку из японских аукционов собираю, думаю Eddie Marcon туда добавить). Проект-тезка High Wolf звучит гораздо оригинальней — снова про шаманизм и сакральность. А Volcano The Bear (что-то все в честь животных, прямо как у индейцев в фильмах) — не только музыка, но и театр. В момент, когда один из участников спустился в зал, держа в руках два гигантских духовных инструмента, все были в восторге.

 

Гвоздем фестиваля был Михаэль Ротер — ветеран краут-рока (игравший в NEU!, Harmonia и Kraftwerk). Хоть он, как поговаривают, и не любит этот ярлык — как и вообще, любые ярлыки. А некоторые исследователи считают краут эпицентром музыкальной истории. Он играл с группой Camera, и да — это звучало настолько позитивно и солнечно, что поневоле задумаешься, а все бы новички смогли себе такое позволить (ведь молодежь ошибочно связывает мрачность с серьезностью).

Еще можно сказать, что в фойе, по традиции, продавались книги митьковского издательства «Красный матрос». А еще — альбомы выступающих групп и прочий свежий винил по весьма демократичным ценам. Значит, кому-то нужно. Значит, колеса движутся. Значит, можно хотя бы, помечтать, что таких фестивалей будет побольше.

К сожалению, редко удается встретить столько разных команд на одной сцене. После такой музотерапии внутрижанрово-местечковые разборки кажутся чем-то мелочным. Но так просто забыть, что творчество живет не внутри придуманных ярлыков, а на белом свете, где кто-нибудь да будет готов прислушаться.

Вас может заинтересовать